Мужик. Владимиру Крикунову – 75 лет

В отечественном хоккее всегда были и остаются сильные, волевые личности. Прозвище «Мужик» закрепилось за Владимиром Крикуновым еще во время его игровой карьеры в Риге. Этот эпитет как нельзя лучше описывает и его тренерский почерк – цепкий, фундаментальный, способный моментально мобилизовать даже самую потерянную команду.

Хотя Владимир Васильевич объявил о завершении тренерской деятельности в прошлом году, сославшись на возраст, об усталости речь не шла. Он по-прежнему внимательно следит за всеми событиями в хоккее и иногда высказывается так метко, что хочется немедленно ему позвонить.

Однажды я рискнул намекнуть уважаемому специалисту, возможно, находящемуся тогда на пике своей карьеры, что ему следовало бы быть немного гибче или дипломатичнее в своих публичных высказываниях. Крикунов мгновенно парировал: «А разве я говорю неправду?» Было очевидно, что его прямота и приверженность истине, а также знаменитые «баллоны» (ставшие его визитной карточкой), неизбежно приведут к разногласиям с некоторыми игроками-звездами.

Конечно, с годами Владимир Васильевич стал мягче, но только не в отношении работы и своих принципов. Можно было бы поспорить с некоторыми его оценками современного хоккея, но он всей своей жизнью заслужил право говорить то, что думает, независимо от того, нравится это кому-то или нет. Возможно, как эксперт он не идеален, но много ли мы знаем тренеров, которые на 75-м году жизни еще говорили об отходе от дел? Много ли тех, кто был востребован в столь почтенном возрасте? У скольких хватало энергии принимать новые вызовы? И уж тем более, невозможно переоценить его заслуги перед отечественным хоккеем. Дело не в количестве трофеев, а в десятилетиях беззаветного служения; стиль и методы – это лишь детали.

Кстати, о методах. Крикунова часто упрекают в «старомодности», называя его подходы «совковыми» и устаревшими. Но если так, то зачем постоянно твердить о славных традициях советского хоккея и преемственности? И главное – почему раз за разом приглашали Крикунова, когда в клубах возникали проблемы? Приглашали потому, что знали: Василийч придет и наведет порядок. Придет не как волшебник, а как упорный труженик, и заставит работать всех вокруг. Возможно, при нем команда не покорит заоблачных высот, но обязательно обретет стабильность и уверенность.

Завершающий этап его клубной тренерской карьеры включал три «Динамо»: московское, рижское и санкт-петербургское. В почти родном московском он не оставил после себя «выжженного поля». В почти родной Риге вмешались внешние обстоятельства, далекие от спорта. А вот Санкт-Петербург, ставший его последней тренерской остановкой, может быть благодарен Владимиру Васильевичу. Вполне достойное завершение, если это действительно конец – ведь в хоккее есть и другие роли, просто так из игры не уходят.

Чтобы подробно описать судьбу Владимира Крикунова-игрока и Владимира Васильевича Крикунова-тренера, не хватит и целой книги. Родился в Глазове, вырос в Кирово-Чепецке, но все корни – московские. Играл за Кирово-Чепецк, Саратов, Москву, Ригу, Минск, выступал за первую и вторую сборные СССР, дважды был близок к участию в чемпионате мира. Как игрок никогда не возвращался в прежние команды, а как тренер только и делал, что возвращался – только в Нижнекамск как минимум трижды, а также в Минск, Екатеринбург, Ригу, Казань, в московское «Динамо». В этом плане только Астане «не повезло». И где, скажите, вспоминают о Крикунове недобрым словом? Очень давно я написал, что «пока политики что-то делят, а граждане ностальгируют, российский гражданин Крикунов делает свое дело, посредством хоккея сближая страны и народы. Не знаю, кому бы еще удалось, будучи в штабе одной сборной страны, руководить еще и другой – пусть и с небольшим временным промежутком». Да, такое в его богатой биографии тоже было в знаковом 2002 году – сумасшедшее четвертое место сборной Беларуси в Солт-Лейк-Сити и долгожданное российское серебро в Гетеборге, где Крикунов вместе с Белоусовым помогал Борису Михайлову. Через два года его пригласили спасать сборную России после провала на ЧМ-2004 в Чехии, и в Вене-2005 игра сборной обрела свежесть. Команда должна была выйти на пик в 2006-м, но, видимо, было еще рано, поколение Малкина и Овечкина еще не достигло полной готовности. Однако в подготовке базы для будущего прорыва заслуга Крикунова огромна.

К становлению таких мастеров, как Александр Овечкин, а также Павел Дацюк еще со времен работы в Екатеринбурге, Крикунов имеет самое непосредственное отношение. Именно с ними и всей той замечательной командой бело-голубых в первый же сезон работы в «Динамо» Владимир Васильевич завоевал чемпионство в локаутном для НХЛ 2005 году, а через несколько месяцев, уже без лидеров и на фоне серьезного финансового кризиса в клубе, выиграл еще и Кубок европейских чемпионов в Санкт-Петербурге.

На клубном уровне ассистентом Крикунов был лишь в самом начале своей тренерской карьеры в Минске, после этого – никогда. Это не было его условием, просто никому уже не приходило в голову понижать статус Васильевича. Таким образом, почти 40 лет с небольшими перерывами отечественный хоккей знает Владимира Васильевича Крикунова исключительно как главного тренера. В Словении в 90-х он тоже, разумеется, был главным. Если это не рекорд, то очень близко к нему.

Дополнить довольно краткий (по сравнению с масштабом биографии) рассказ хочется чем-то необычным. Пусть это будут несколько штрихов к биографии из нашего давнего разговора, рассказанные самим юбиляром.

– Вообще-то я коренной москвич, вся родня со стороны отца – здесь. У Крикуновых был свой дом в районе Сухаревки. На первом этаже – магазин готового платья, на втором – продовольственный, на третьем прадед с семьей жил и шил. Дед, проживший 90 лет, прошел Гражданскую войну, в Отечественную служил в милиции. Квартиру на Соколе он завещал передать только продолжателю рода, а фамилию по мужской линии продолжал только я. Но квартира из-за моих постоянных переездов так и ушла государству.

С отцом история такая. После войны он совсем молодым поехал на строительство кирово-чепецкого химзавода, где познакомился и женился на моей матери. Я родился в Глазове, куда они ездили на запуск еще одного «оборонного» объекта, но вскоре вернулись в Кирово-Чепецк. В 57-м его долгая «командировка» закончилась, и мои собрались возвращаться в Москву, с которой отец, по сути, никогда не расставался. Была середина сентября, сидели на чемоданах. Отец, заядлый охотник и рыболов, решил в последний раз съездить на рыбалку. Поехали с другом, двумя пацанами, и еще одного мужчину взяли – попросился перевезти на другой берег. Меня тоже хотели взять, но я на велосипеде катался, устал и пошел домой. А они на перегруженной моторке перевернулись. Отец был молодой, сильный, пытался спасти мальчишек. Как потом сказали, метров пять до берега он их и не дотянул… Через неделю родилась сестра. У матери вся родня – в Кирово-Чепецке, куда было ехать?

– В какой-то момент в высшей лиге чемпионата СССР играло полтора десятка воспитанников кирово-чепецкого хоккея, примерно одного возраста, разница максимум лет пять-шесть. Самые известные – Александр Мальцев и Владимир Мышкин, с которым мы вообще из одного двора. Мальцев на год старше, у него 21 апреля день рождения, у меня 23-го. Такого таланта я в жизни не встречал. Что теннис, что баскетбол, не говоря уже о футболе – здесь ему не было равных. С хоккеем огромную роль сыграло то, что в Кирово-Чепецке в те годы появился искусственный лед – как побочный продукт «оборонки». Этот открытый каток выдерживал 20-градусную жару и был по сути круглогодичным. От мальчишек не было отбоя, тренеров было много из Москвы, вот от всего этого и произошел такой взрыв талантов.

– В 22 года уехал в Саратов. Жена подтолкнула, не дала засидеться. Все-таки первая лига – другой уровень. А потом меня в «Крылья Советов» обменяли на Мышкина и Борисова, вроде как вернулся в Москву. Но осесть не успели, да еще армейская проблема встала в полный рост. Меня Виктор Васильевич Тихонов регулярно звал к себе, еще с 18 лет. И в 26 лет я решился поехать к нему в Ригу. Прилетел, принял присягу – и погоны на 15 лет. При Тихонове я и на первый Кубок Канады с той самой «экспериментальной» сборной СССР съездил, но в Риге ему оставалось быть недолго. А я задержался.

– Со шрамом над левой бровью связана интересная история. Играло рижское «Динамо» в Горьком. Им ничего не нужно было, а нам ничья гарантировала нужный результат. Причем от матча «Крыльев» со СКА тоже многое зависело. И вот все идет хорошо, ведем 3:1, и тут я получаю крюком в лоб. Пока зашивали – пропускаем вторую шайбу, возвращаюсь на скамейку – третью. Мы уже согласны на ничью, но на последних секундах – четвертый гол. Сидим в автобусе убитые. А у водителя радио работает. Слышим – «Крылья» 5:1 СКА обыграли, мы в финальной шестерке! Тут я и о травме забыл. Фартовый Юрзинов, ох, фартовый…

– Из Риги я уехал после истории с Петром Ильичом Воробьевым. Я был капитаном и ветераном, собирался достойно провести сезон и завершить карьеру игрока. Но во время сборов перебил нерв, и ступня просто «повисла», три недели каждый день по три процедуры. А тренер посчитал, что я решил устроить себе отдых. Я написал заявление об уходе, начальник команды его порвал, но второе я уже подписал. И на следующий день в шесть утра – в армию. Я же пограничник, человек служивый. Отправили в торговый порт на пост технического наблюдения. Явился по моде того времени с длинными волосами, без фуражки, но в форме. Все обалдели – куда такого? Три недели прослужил, пока не появился вариант «дослужить» в Минске. Там сразу сказал, что отыграю два сезона, но в итоге остался на девять лет.

– Как и на первые перемены в судьбе игрока, на переход в тренеры меня подтолкнула супруга. «А что ты еще умеешь?», – против этого аргумента у меня не нашлось ничего. К тренерской работе начал присматриваться еще в Риге. Много разговаривал с Юрзиновым, особенно о тактике. Было у кого учиться. Переход прошел легко, можно сказать, естественно.

– Когда в Минске приступил к самостоятельной тренерской работе, мы из «Юности» взяли человек 12 в команду. С этим молодым мощным поколением мы вышли в высшую лигу, закрепились в ней, что было непросто, но во времена перестройки все потеряли. Однако на той инерции советского периода четвертое место на Олимпиаде-2002 и взяли. По сути, тем же поколением.

– Перед Играми-2002 ситуация была неординарной – я в помощниках Михайлова в штабе сборной России, белорусы предлагают возглавить свою команду. Когда российский штаб сменился, стороны договорились. Я без шуток предложил Борису Петровичу вместе со мной отправиться в Штаты в качестве тренера сборной Беларуси. Он только улыбнулся. Во время подготовки в Минске сразу перешли на американское время. В 12 ночи первая тренировка, потом обед, в шесть утра – вторая тренировка, там же нужно было сразу включаться. Помогло – ребята сами говорили, что голова «не улетает».

Конечно, шведы нас недооценили. Они выглядели очень мощно, особенно в игре с канадцами – родоначальников было почти не видно. Но мы их основательно изучили. Подметили, что в зону по одному флангу входят – перекрыли. Была задача сыграть строго, по тактике ничего особенного. Ребята понимали, что в случае победы место в истории им обеспечено. Гол, правда, пропустили быстро, а дальше смотрим – ничего сверхъестественного фаворит не показывает. Тут и счет сравняли, повели, и стали цепляться за результат. Ну а на последней минуте – незабываемый бросок Копатя. Так что с одной стороны – фарт, с другой…

– На Бориса Петровича перед четвертьфиналом чемпионата мира-2002 с чехами, считаю, снизошло озарение. Мощи в атаке, говорит, нам все равно не хватает, и надо сыграть в абсолютно закрытый хоккей. Закрыться – и все. Идею мы с Белоусовым обсудили со всех сторон и решили так и сделать. Так и сыграли. Жаль, в финале со словаками не сложилось.

…Многое было позади, а впереди ждали еще два с лишним десятка лет активной тренерской работы. В том числе «с петлей на шее», то есть в национальной сборной.

Про «петлю» придумал не я, а как-то сказал сам Крикунов. В шутку, конечно. А может и не в шутку.