В рамках проекта «Круглый стол» знаменитые хоккеисты и тренеры, обладатели Кубка Гагарина Алексей Терещенко, Виктор Козлов, Сергей Широков и Егор Яковлев собрались, чтобы поделиться своим уникальным опытом участия в финальных сериях плей-офф Континентальной Хоккейной Лиги. Вместе с ведущим Дмитрием Федоровым они обсудили самые важные аспекты борьбы за главный трофей.
О желании победить и опасении проиграть
Виктор Козлов: Моя история в «Салавате Юлаеве» началась с поражения «Ак Барсу» в полуфинале в 2010 году. Когда через год мы снова встретились с ними в плей-офф, я чувствовал, что проигрыш просто недопустим. Не скрою, тогда присутствовало определенное опасение перед ними, но это было не сковывающее чувство, а, наоборот, то, что заставляло выкладываться по максимуму, чтобы преодолеть этот барьер. Наша цель была выиграть Кубок, и мы справились с этой задачей. В тот момент главным чувством был страх проиграть именно этому сопернику.
Алексей Терещенко: У меня был опыт поражения в финале еще в 2007 году против магнитогорского «Металлурга». Не могу сказать, что это был страх, скорее, глубокое разочарование от того, что весь сезон ты шел к этой цели и не достиг ее. Это поражение стало мощным стимулом, мотивацией на следующий сезон, чтобы поддерживать высокий уровень и вернуться в финал.
Сергей Широков: Попадание в финал – это само по себе большая честь и привилегия для любого хоккеиста, как в России, так и в мире. А когда тебе удается выиграть, ты испытываешь невероятное наслаждение от проделанной работы, от того долгого пути, который начинается в августе и заканчивается только в мае. В 2017 году, когда мы играли в финале, у нас даже мысли не возникало о возможном поражении. Мы были уверены в победе, и так и получилось. В финале всегда присутствует огромное желание выиграть, и если этого не происходит, это, конечно, приводит к разочарованию.
Егор Яковлев: Я бы не назвал это чувство страхом. Это скорее мощная мотивация и осознание уникального шанса. Не каждому выпадает возможность сыграть в финале, это большая удача. Это, скорее, ответственность, которая иногда может давить на команду, если ребята не умеют сбрасывать этот груз. Но страха как такового нет – ты просто выходишь на лед и играешь.
О волнении перед финальными матчами
С.Ш.: Если волнение или опасение и есть, то только перед самой игрой. Но как только выходишь на лед, получаешь первый силовой прием или сам его проводишь – все проходит.
Е.Я.: Наверное, лучше слово «Страх» заменить на «Мандраж» – такой, здоровый мандраж (улыбается). Назовем это так.
С.Ш.: Мне когда-то сказали, что если у тебя есть мандраж, значит, ты по-настоящему переживаешь за результат и чувствуешь ответственность за свои действия на льду. Если говорить о решающей игре между «Локомотивом» и «Трактором» (на момент обсуждения), у «Локомотива» мандража, вероятно, будет больше из-за опыта прошлогоднего поражения в финале.
О роли игроков и тренеров в финальной серии
А.Т.: Тренеры оказывают колоссальное влияние – их подсказки, организация игры, работа спецбригад большинства и меньшинства. Но в финале на первый план все равно выходит индивидуальное мастерство игроков. Результат часто решают микродуэли и мелкие нюансы. Чем меньше критических ошибок ты совершишь, тем выше твои шансы на победу.
Е.Я.: Капитан команды – это часто называют мостом между тренерским штабом и игроками. Это очень ответственная роль, потому что капитан много говорит, мотивирует партнеров и должен личным примером на льду подтверждать свои слова. Что касается моего участия в финале этого года, если бы серия затянулась, я был готов играть. К четвертому матчу я уже полностью тренировался в общей группе. Со скамейки игра воспринимается иначе – видишь игроков, их поведение, кто нервничает, у кого мандраж. Играть, по сути, проще, чем стоять и руководить процессом.
В.К.: Когда я был капитаном «Салавата Юлаева» в 2011 году, мне казалось, что я хорошо разбираюсь в хоккее. Став тренером, я понял, как сильно ошибался (улыбается). Работая помощником у Ильи Воробьева в «Металлурге», я видел, как он проводил собрания, каким тоном общался с командой. Тренеры должны помогать игрокам – иногда нужно жестко крикнуть, чтобы мотивировать и разозлить, а иногда найти правильные слова поддержки. Игроки и капитаны молодцы, но роль тренера в успехе также огромна.
О травмах в плей-офф
А.Т.: Как говорил Александр Степанов: «Плей-офф – это война» (смеется). Тут уже неважно, травмирован ты или нет – хромые, кривые, больные – играют все, кто может. Выходишь на лед с пониманием, что второго такого шанса может и не быть.
С.Ш.: Для финала переломы или разорванные связки – это, можно сказать, норма. Ребята выходят на уколах, иногда по 2-3 укола за игру. Это проявление характера и огромной воли к победе – даже если ты не полностью готов, ты хочешь помочь команде.
Е.Я.: Видя такое, закаляется командный дух. Но всегда есть грань – понятно, что есть желание, но главное – не навредить. Если ты выходишь и не можешь играть даже на 80% от своих возможностей, стоит задуматься, принесешь ли ты пользу команде. У меня был случай – я серьезно травмировал голеностоп. Это было в ВХЛ, когда мы возрождали «Локомотив». Я тогда без уколов даже кататься не мог. Тренером был Петр Ильич Воробьев. Он даже не спрашивал, могу ли я играть. Просто подходит и говорит: «Слушай, у тебя так здорово получается, много забиваешь. Я вот подумал – сыграешь следующий матч в центре (улыбается)».
О трэштоке и провокациях
В.К.: Если честно, раньше все это просто меньше освещалось. Провокации и разговоры были всегда. Когда не было соцсетей, ты читал только то, что написано в газетах. А сейчас открываешь интернет – и там все, что угодно. В 2011 году и неприятные вещи говорили, и жестко играли, и вратарей провоцировали. Все это присутствовало, просто не получало такой огласки, как сейчас. Самые серьезные провокаторы? Степанов не был провокатором в плохом смысле, он просто был очень мощным, и если шел в стык, то шел до конца, ноги не убирал. Все это знали.
Е.Я.: А я думаю, это Лео Комаров.
С.Ш.: Лео – это прямо икона в этом плане (улыбается). Сейчас, наверное, каждый может что-то сказать. Вопрос в том, кого именно ты провоцируешь. Взять Сашу Радулова – если он заведен, горит игрой, и ты его провоцируешь, он начинает играть еще лучше. Такой провокацией можно навредить скорее себе.
Е.Я.: Был случай, мы играли «Локомотивом» против СКА в плей-офф. Вроде игра шла спокойно, и в конце матча наш защитник Йонас Холёс подрался с Ильей Ковальчуком. И Дмитрий Юшкевич, который тогда был ассистентом главного тренера «Локомотива», очень ругался: «Зачем ты его разбудил? Он спокойно катался, никого не трогал, а ты его взбодрил». После этого случая Ковальчук «открыл бутылку шампанского» – в следующей игре он просто полетел и играл очень здорово. Сергей Плотников – то же самое: лучше его не трогать и не злить (улыбается).
О напряжении последних секунд в финале
А.Т.: В такие моменты нужна абсолютная уверенность в своих действиях – где-то выбросить шайбу, где-то ее сохранить, правильно сыграть позиционно, если ты ведешь в счете. Помню финал чемпионата мира 2009 года. В начале матча я проиграл вбрасывание Спецце, и нам забили. За пять-семь секунд до конца игры Вячеслав Аркадьевич Быков выпускает меня на решающее вбрасывание в нашей зоне. В этот момент ты полностью сосредоточен только на одном – выиграть эту шайбу любой ценой. О Кубке или медали в такие секунды даже не думаешь.
Е.Я.: У меня был очень печальный опыт, когда мы вели в серии против ЦСКА со счетом 3-1 в финале. Ты уже чувствуешь, что победа близко. Был овертайм в одном из матчей – забей всего один гол, и Кубок твой. Это останется со мной на всю жизнь – более обидного поражения в карьере не было. Конечно, после победы в следующем сезоне переносить тот проигрыш стало легче. Лично мне очень хотелось выиграть в родном городе с родной командой. И тогда в финале с ЦСКА Кубок был так близко, но его забрали прямо из-под носа. После такого очень тяжело психологически начинать новый сезон. Это был печальный, но, как оказалось, полезный опыт.
В.К.: На решающие смены в концовке матча нужно выходить с максимальной самоотдачей, концентрацией и желанием – отдать на льду все, что у тебя есть. Ты либо справляешься с этим невероятным давлением, либо нет.
