Космос по касательной: 85 лет Игорю Ромишевскому

Игорь Ромишевский часто представляется как типичный представитель «системы» Тарасова и первый, кого негласно называли «вторым вратарем» среди защитников. Однако, такое восприятие не полностью отражает его многогранную карьеру, особенно если не учитывать период, предшествовавший его наиболее успешной пятилетке, которая, по стечению обстоятельств, совпала с завершением его недолгой, но яркой игры.

К сожалению, не довелось спросить самого Игоря Анатольевича о ключевых моментах его биографии. Вероятно, он и не делился ими подробно, даже в обстоятельной статье Владимира Пахомова к 60-летию хоккеиста, многие этапы его пути остаются не до конца освещенными. Поэтому информацию приходится собирать по крупицам. Личное знакомство произошло случайно: после официального мероприятия в «Мегаспорте», прогуливаясь по Аллее славы отечественного хоккея, мы пытались понять логику размещения фотографий великих спортсменов. Игорь Анатольевич, махнув рукой на эти попытки, просто начал давать краткие характеристики своим товарищам по ЦСКА и сборной, останавливаясь у стендов. Он, будучи комсоргом и в клубе, и в сборной, пользовался огромным уважением, несмотря на полуофициальный статус и необходимость участвовать в «проработках» нарушителей режима. Вспоминая друзей, он искренне радовался десятилетиям, проведенным вместе, и эта радость была заразительной. Все его товарищи были для него замечательными, лучшими из лучших. О себе он сказал скромно: «Ну, разве что шайбу чаще других на себя принимал, не более того». Обменявшись визитками, мы договорились о встрече для более обстоятельного разговора, в том числе о клубе «Золотая шайба», которому Ромишевский отдавал много сил с середины 2000-х. Но, увы, эта встреча не состоялась.

Он был человеком 60-х, жизнерадостным и открытым, и его образ идеально соответствовал типажу первых покорителей космоса. Ромишевский, как никто другой из хоккеистов, внешне легко вписывался в ряд с Юрием Гагариным. Детские впечатления от хоккейных фотоальбомов 60-х находили подтверждение и в деталях его биографии. Он учился в Московском лесотехническом институте в Мытищах и играл в хоккей с мячом за калининградский «Труд». Факультет электроники и счетно-решающей техники, куда Ромишевский поступил в конце 50-х, был создан по инициативе Сергея Королева для подготовки специалистов для ракетно-космической отрасли, что указывает на прямую связь с космосом.

Космическая карьера не сложилась, но студенческие разработки пригодились в аспирантуре и легли в основу кандидатской диссертации, защищенной в Московском физико-техническом институте. Она была связана с хоккеем, с созданием контрольно-измерительных приборов для измерения скорости шайбы и других экспериментов. Хоккеистов с ученой степенью и так немного, а тех, чьи диссертации имели практическое применение, единицы, что делает вклад Игоря Анатольевича еще более ценным.

Возможно, судьба вела его к этому. Он родился в поселке Стаханово, ныне Жуковский, в «авиационной» семье. Его отец, Анатолий Степанович Ромишевский, работал авиамехаником в ЦАГИ, был спортсменом и даже чемпионом СССР по баскетболу довоенных лет. С будущей женой он познакомился в спортивной секции. Старший сын Евгений также увлекся спортом, играл в юношеской команде «Динамо», но учеба в МГУ стала приоритетом. Братья успели поиграть вместе в русский хоккей за «Метеор». Игорь рано встал на коньки и достиг успеха, став чемпионом РСФСР среди юношей по хоккею с мячом в составе сборной Московской области.

В конце 50-х, играя за Калининград, Ромишевского заметил Евгений Бабич, тренировавший ЦСКА. Бабич понимал перспективы хоккея с шайбой. Ромишевского пригласили на тренировку «шайбистов», и Александр Виноградов, оценив его потенциал, рекомендовал ему набраться опыта в куйбышевском СКА под руководством молодого тренера Бориса Кулагина.

У Кулагина Ромишевский раскрылся как нападающий, и команда стала чемпионом РСФСР, получив путевку в класс «А». Из-за споров о правомерности участия Ромишевского, которого считали заигранным за ЦСКА, СКА чуть не лишили этого достижения, но обвинения оказались беспочвенными. Вернувшись в ЦСКА к Анатолию Тарасову, Ромишевский продолжил играть в нападении, во втором и третьем звеньях. Однако, судя по описаниям в «Советском спорте», перевод такого мастера в защиту был неочевиден: «Несколько шайб он забросил одним и тем же приемом: обвел одного за другим нескольких соперников, а затем, набрав темп, вышел один на один с вратарем».

В чемпионском составе ЦСКА 1961 года Ромишевский уже числился защитником. Именно в этом амплуа его узнали по-настоящему. Тарасов, проведя эксперимент, не стал активно продвигать Ромишевского в первую сборную, ограничившись второй командой. В основной сборной Ромишевский появился в середине 60-х, но не на главных турнирах. В начале 60-х конкуренция была высока, но и позже для Ромишевского как будто не находилось места.

Более регулярно к первой сборной Ромишевского стали привлекать после 1965 года, в сезоне 1967/1968. Возможно, именно тогда Тарасов внедрил в состав свою «систему», где Ромишевский играл роль «хавбека» вместе с Анатолием Ионовым, а «стоппером» был Олег Зайцев. Пятерка сыграла важную роль на Олимпиаде в Гренобле-1968, но «система» не получила дальнейшего развития в сборной. Ромишевский же остался, и его игра в сборной стала образцом надежности и уверенности.

Именно в Гренобле проявилось качество, которое выделяло Ромишевского среди защитников: умение принимать шайбу на себя. До него такое тоже встречалось, но Ромишевский сделал это своей визитной карточкой. Анатолий Ионов считал, что Ромишевский «начал первым ловить шайбу на себя». Сергей Гимаев назвал его «самым самоотверженным хоккеистом в советской сборной», практически «вторым вратарем».

Ромишевский объяснял, что «просто успевал просчитать направление броска и подставить себя». Легко сказать, но сложно постоянно подставляться под броски, особенно в меньшинстве, что Ромишевскому приходилось делать часто. Он считал, что это «усиливает позицию вратаря, создает дополнительный рубеж». И добавлял: «Я все время ходил в синяках».

Синяков мы не видели, но самоотверженность Ромишевского была очевидна. Золотой период его карьеры продолжался, пока сборной руководил дуэт Чернышева и Тарасова, с Олимпиады-1968 до Олимпиады-1972. При Боброве и Пучкове Ромишевский еще участвовал в «серебряном» чемпионате мира-1972, после чего завершил карьеру. В Суперсерии-1972 его надежность бы не помешала.

Тарасов ценил Ромишевского, но, возможно, ограничил его потенциал. До «системы» Ромишевский был результативным нападающим, обладал техникой и скоростью не хуже форвардов. Но Тарасов, видимо, считал, что в сборной хватает атакующих защитников. Голевая статистика Ромишевского в сборной не столь впечатляюща, особенно на крупных турнирах. Но сам Игорь Анатольевич не придавал этому значения, ценя больше игру с выдающимися партнерами, особенно с Олегом Зайцевым, а также с Виталием Давыдовым, Александром Рагулиным, Виктором Кузькиным. Он был наставником для молодых защитников, таких как Евгений Паладьев, Геннадий Цыганков и Владимир Лутченко, с которым провел последний матч за сборную на чемпионате мира-1972.

После завершения карьеры Ромишевский защитил диссертацию, тренировал юниорские сборные, возглавлял кафедру физвоспитания МФТИ, руководил российским хоккеем, тренировал ленинградский и новосибирский СКА, играл за ветеранов. Хоккей оставался частью его жизни, хотя и не на первом плане, как и в игровой карьере.

Из-за «Золотой шайбы» дни рождения почти не отмечал, так как финалы проходили в конце марта. Но он никогда не жаловался на такие мелочи.